Сказание

  Холодный ветер из последних сил выл в лучах восходящего солнца, досадуя, что время его царствования подошло к концу, что к миру вернулась весна, эта белокурая девчушка с мягкими глазами цвета безоблачного неба, несущая надежду и возрождение.
  Медведица неохотно выползла из своей берлоги, сетуя на ушедшие грёзы о бескрайних дубравах, полных тихих рек, населённых вкусной рыбой, о тысячах кустов, ломящихся от спелых ягод и об ульях, из которых мёд тёк не переставая, а пчёлы не кусали, но сами помогали всласть накормиться.
  Из под её лап выкатился маленький медвежонок. За зиму этому комочку меха здорово наскучило лежать в тесной берлоге, смотря однообразные сны и практически не шевеля ни маленькой лапой, ни пушистым круглым ухом. Поэтому он, побегав вокруг матери, как следует при этом размявшись, решил пойти  и хорошенько исследовать окружающую местность.
  По тракту неспешно ехала большая телега, ведомая  двойней упитанных лошадок. Транспорт был обширным, способным вместить в себя пару дюжин взрослых людей, однако же содержимое его было куда интереснее: семёрка дварфов, тесным кружком рассевшихся на куче кое-как расставленных бочек, наполненных провизией, питьём и прочей полезной снастью. Настроение путешественников было явно приподнятым: все без устали шутили, смеялись и постоянно прикладывались к пузатой бочке, из которой притягательно пахло чем-то грибным, что вызывало  через несколько вдохов довольную улыбку на лице, а через несколько глотков любовь ко всему миру и твёрдое желание обнять первого встречного и признаться ему в своём безмерном уважении.
  Это-то и сделал один из вояжёров.
  — Робэр, вот ты же знаешь, как я тебя уважаю, — с трудом ворочая языком сказал Жак, темноволосый дварф, чьи зелёные глаза, казалось, сверкали в лучах восходящего солнца, — да мы все тебя уважаем! Серьёзно, мало кому хватило бы духу вызваться стать лидером экспедиции, посланной освоить земли к северу от Пенистых пустошей, знаменитого рассадника вампиров, некромантов и, — при следующих словах говорящий поёжился, — немёртвых хомяков…— после этих слов вся семёрка следующую минуту просидела в скорбном молчании, отдавая дань уважения первым двум экспедициям, которые, как утверждают, постигла одинаковая участь : обе подверглись атакам ужасных некромантов, ведущих за собою легионы нежити: оживших ночных кошмаров, явивших лишь часть своего ужасающего великолепия: волочащиеся трупы некогда великих воинов, жадных торговцев, добрых крестьян и диких животных — все как один разлагающиеся и распадающиеся на части, влекомые к насилию алчной волей чародеев. Но пали первые форпосты не жертвой великих воинов и немёртвых волков и медведей, нет — хомяки! Вот кто стал причиной их гибели. В каждом поселении разводили хомяков, тренировали их как охотников и хладнокровных убийц. Многие погибали в процессе и всех их сбрасывали в одну кучу рядом с мастерскими, где из останков их создавали вилки, ложки и прочую утварь на продажу. Всё шло своим чередом… пока хомячки не услышали зов. Зов Зла. Восставшие легионы с лёгкостью уничтожали изнутри немногочисленное население, не жалея ни женщин, ни детей. Когда король узнал об этом, он запретил кому-либо разводить хомяков, назвав их величайшими вершителями зла и постановив, что при их упоминании каждому дварфу должно выдержать минуту почтительной тишины, вспоминая о доблестных поселенцах, до последнего бившихся за свой род…
  Через минуту разговор продолжился и улыбки вернулись на приятные, добрые лица первооткрывателей.
  — Робэр,тебе не кажется странным, — мягким, словно подушечки на лапе котёнка голосом, спросила Мари, милая девушка, чьи роскошные рыжие волосы вызывали зависть у всех видевших её женщин и страсть у мужчин, — что нашу крепость назвали Домом Тьмы, а нашу группу Мёртвыми? При том, что предыдущие экспедиции именовали также? У меня дурное предчувствие, — поёжившись, призналась она.
  — Не бойся, цветочек, — хохотнул Поль, положив сильную мозолистую длань на рукоять медной кирки, которую он получил от интенданта дома-крепости и с которой с тех пор никогда не расставался, даже спя и купаясь вместе с ней, чем постоянно веселил своих компаньонов. Но он также был бывшим солдатом, десяток лет прослужившим в глубинном гарнизоне, оберегавшем шахтёров на нижних уровнях, пока, по причине, о которой он не распространялся, однажды не подал в отставку и вызвался в экспедицию, которая направлялась на границу с проклятыми землями. Спутники доверяли ему  охрану повозки по ночам, в самое опасное время, когда вокруг бродили бугимены, оборотни и тысячи иных, рыщущих во тьме. В общем, его уважали, считая немного странноватым, но добрым и надёжным дварфом, способным защитить ближнего. Поэтому Мари улыбнулась и чмокнула его в заросшую щёку, после чего закалённый ветеран почему-то нахмурился и молча приложился к бочке с грибным пивом.
  — Да что вы всё о грустном, — притворно возмутился Жо, худой молодой дварф, вечно улыбающийся озорник, всегда готовый разрядить обстановку и поднять настроение, — вот уже видна Быстроходка, река, рядом с которой мы должны расположиться, видны и ели, и ивы, и берёзы, вот и малыш медвежонок выглядывает из кустов…
  — Мишка, воскликнула Жоржетта, крупнобёдрая повариха, моментально выскочившая из повозки в надежде приласкать малыша. Ничего удивительного: она любила, даже обожала медведей после того, как несколько лет назад один из рода их мохнатого спас её, атакованную волками в лесу, где она искала редкие корни для какого-то блюда; дварфийка была бы разодрана в клочья в считанные минуты, если бы мишка не укрыл её своим телом и не отогнал атакующих могучими взмахами своих лап. После этого случая она всегда кормила и пыталась погладить каждого встреченного ею медведя.
  Но мохнатого исследователя уже и след простыл: мчась напролом через тесные заросли кустарника и могучих деревьев, он, перепуганный чудовищным зверем, завопившим и спрыгнувшим с чего-то большого и скрипящего, двигавшимся без лап и головы, быстро юркнул обратно в уютную норку, зажавшись в дальний её конец, прижав уши к круглой голове, оскалив маленькие клычки и тихонько зарычав, приготовившись биться насмерть. Послышались мягкие шаги, мелкие камешки и ветки полетели в стороны, когда кто-то начал заползать в убежище. Медвежонок сузил глаза, встал на задние лапы и грозно зарычал. Но тут в проёме показалась мать, держащая в пасти большую рыбу, принесённую для своего чада. Радости пушистого защитника не было предела: ринувшись к медведице, он прижался к ней и довольно зарычал, мысленно обещая себе ничего больше не исследовать. Пока что.
 — Друзья, — спрыгнув с повозки, воодушевлённо сказал Робэр, — согласно древней традиции нашего уважаемого народа, прежде чем мы начнём создавать здесь наш дом, должно произнести сакральную фразу, которая, по легендам, была первым, что услышал дварф от Армока. Итак, «Страйк зэ ёрз!»
 Холодный ветер выл всё тише, а весна улыбнулась поселенцам, видя в них жизнь, надежду и начало интересной истории.