Дварфийские хроники
RU| EN


Метки облако/список



Гибель крепости (по реальным событиям в Dwarf Fortress)

16 Май 2016, 16:01 Рейтинг: 28 [+]


Жизнь крепости была полна мирным трудом: в глубинах пещер сталевары добывали из руды золото, в красивой и просторной столовой легендарный повар готовил фирменные блюда, а уставшие бородачи отдыхали в удобных личных спальнях. Вот-вот должен был заработать водопровод. Минула пара лет с тех пор, как храбрая семерка пробилась через водоносный слой, устроив хитроумный обвал. Беда пришла внезапно. Небольшое число ловушек на входе лишь немного задержало хлынувшую вовнутрь гоблинскую орду. Крики первых погибших никто не услышал. В крепости практически не было оружия, лишь несколько топоров и кирок в руках работяг. Но дворфы - народ крепкий. От мала до велика встали они перед закованными в железо захватчиками, вооруженные лишь стальным характером. Голыми руками срывали они с них шлемы, разбивая ладони в кровь. Пока мечи застревали в телах их друзей, хмурые бородачи вцеплялись подонкам в горло мертвой хваткой. К утру все было кончено. Десятки трупов, реки еще не успевшей запечься крови, клетки, заполненные еще живыми гоблинами. "Несите их вниз, к магменному морю," - безумно выкрикнул новый мэр, храбро занявший место погибшего в кровавой сече. Бегающие глаза окровавленных дворфов остановились на узниках. Молча они потащили верещащих от ужаса гоблинов вниз. Лишь отряд каменщиков отправился в свои мастерские, чтобы поскорее сделать столько гробов, сколько потребуется.

Не помня себя от ярости, дворфы бросали в кипящее нутро земли клетку за клеткой. Отказываясь с честью принять с лихвой заслуженную смерть, узники тонко и визгливо умоляли сжалиться и оставить их в живых: любая участь казалась им лучше грядущей. Но подземные жители, похожие на гранитные статуи в тусклом отсвете магмы, не обратили внимания на их крики. Закончив свой скорбный труд, они почти не проявляли эмоций. Молча слонялись по крепости, словно призраки: кто-то в поисках родных, кто-то - укромного места, где можно побыть в одиночестве. Казалось, их движениями руководит сторонний, совершенно чуждый этому жуткому месту механизм. Взгляд приземистых здоровяков был пуст: все их мысли были охвачены горем, словно лесным пожаром. Кто выжил в этой бойне, а кто больше никогда не увидит своих родных? Смилостивится ли Армок над пропавшими без вести?

"Гробов на всех не хватит, господа бородачи." - с горечью в голосе выкрикнул мэр. "Будем бросать монетку?" Его слова прозвучали насмешкой: это было очевидно. Повисшая тишина вкупе с тяжелыми взглядами выживших быстро напомнили ему, что здесь не торговое депо. "Кажется, все обошлось," - только и успел подумать он перед тем, как получил заставивший со вздохом согнуться удар в живот. Рука разъяренного мастера-рудокопа была тяжела и крепка, как базальт, а ярость делала его еще неистовее. Второй удар пришелся в челюсть и повалил старика на землю. Со всех сторон к безумцу потянулись крепкие пятерни, но еще не скоро он затих, прижатый к земле четверкой более сдержанных горемык. "Моя дочь!" - хрипел он. "Это ты позволил ей погибнуть, ты!" Во время битвы девушка вышла за водой для раненых, но добраться до колодца ей было не суждено. Несчастного отца била дрожь, на глаза наворачивались слезы, но в них читался вернувшийся разум.

Гробов на всех не хватило; под кладбище приспособили старую шахту. Везет как покойнику - говаривали иногда. Оказалось, эти слова не лишены смысла: по ту сторону жизни есть место везению. Те, кого не минула загробная удача, нашли свой покой и вечную память в наскоро сработанных гробах; тела же других несчастных аккуратно и бережно сложили рядом. Даже спустя несколько дней, когда шахта наполнилось болезнетворным зловонием, безутешные бородачи продолжали спускаться туда, чтобы подарить покой неприкаянным душам. Лишь старый шахтер почти никогда не покидал этого печального места, превращая заброшенную шахту в склеп. Рядом с ним кружили силуэты без вести пропавших. Казалось, они молчаливо поддерживают мастера.

Прошло несколько месяцев. Ужасы осады начали забываться, в коридорах появлялись хитроумные защитные приспособления. Пара совсем неопытных мастеров силилась склепать партию деревянных арбалетов: дело шло медленно, но верно. На поверхности стояла жара, редкость для северных земель, в которых расположился аванпост; под землей полным ходом шла подготовка ко встрече каравана людей. Торговля обещала быть судьбоносной: оставаться невооруженной крепость больше не могла себе позволить, а в недрах рудокопы не находили ничего, кроме небольших золотых жил. Металл был чудесным, но не годился ни на оружие, ни на броню. Сырье было жизненно необходимо. Светящиеся смертельным блеском слитки, мастерство обработки которых сделало дворфов теми, кем они являются: непревзойденными оружейниками. Даже самые жадные из королей поняли бы здесь, что богатства - не самое важное, что есть на свете.
Ожидание висело в воздухе, нетерпеливые взгляды разведчиков были направлены на восток. Наконец, караван прибыл. Дорожная пыль высоко поднималась над равниной, предвещая его приближение. Слишком высоко. Когда облако приблизилось и начало таять, глазам измученных солнцем стражников представилась страшная картина дикой погони. Обреченных людей настигала бурая тьма. В воздухе кружили огромные нетопыри, оседланные ловкими зеленокожими всадниками, широким полукругом крепость брали в кольцо пешие отряды, закованные в сталь. Грациозные и бесшумные движения выдавали в нападавших матерых бойцов. Позади, возвышаясь над ними, словно колоссы, вышагивали тролли.

Мэр судорожно перебирал в уме возможности, раз за разом останавливаясь перед судьбоносным решением, начиная сначала. Он знал, что от его слов зависит все. Знал также, что его выбор не изменит главного: им не спастись. "Бежать? Поздно, крепость окружена. Сдаться? Никогда. Откупиться? Не выйдет. Насколько же бесполезен проклятый солнечный металл! Может, бросится на них, как тогда, той зимней ночью? Погибать - так с честью."

Наспех разбившись на отряды, дворфы бежали вперед. Странная, необъяснимая радость битвы читалась на их лицах. Не было грусти, не было сожалений. Среди них больше не найти каменщиков, ювелиров и мыловаров. Не делились они на мужчин, женщин и детей. Крещенные кровью и произведенные в воины во время первой осады, защитники крепости не знали страха, лишь терпкий мед битвы дурманил их рассудок. "Пусть этот бой никогда не заканчивается, пусть музыка битвы льется вечно!" - стучало в такт крови, бьющей в висках.

Когда один из воинов остановился, никто не заметил. Быстро промчались они мимо его застывшей фигуры к свету, который звал их на поверхность. Дворф был мастеровым. Он недолго постоял на месте, после чего медленно зашагал обратно. В какой-то момент он внезапно сорвался в дикий бег, уносящий его вглубь крепости. "Я должен успеть! Должен!" - твердил он про себя, спускаясь вниз по ступеням.

Тролли не привыкли погибать первыми. Толстая шкура и могучее сложение делали их крайне крепкими и выносливыми. Бой часто был для них прогулкой, неторопливым и размеренным трудом. Даже прямое попадание осадного орудия не всегда несло им гибель. Пока юркие гоблины были увлечены погоней за людским караваном, глуповатые великаны подошли ко входу в крепость. Самый любопытный из них заглянул вниз, и в мгновение ока был облеплен телами дворфов. Безоружные крепыши вначале показались ему мухами, от которых он сможет легко отмахнуться. Мгновение спустя он лишился глаза, вырванного цепкими пальцами смелого бородача. Гигант упал и стал кататься по земле, пытаясь сбросить с себя нападавших, но это было тщетно. Его буквально рвали на части. Неспособный пошевелиться, он гортанно выл, взывая о помощи. Испытанный первобытный ужас был первым и последним ярким чувством, зародившимся в его примитивном сознании. Убить великана оказалось куда сложнее, чем обездвижить. Тварь все не хотела умирать, но все же затихла, захлебнувшись собственной кровью. Дворфы перегруппировались, спокойно отнесли раненых в лазарет и поспешили на помощь людям, оставив позади неповоротливых троллей. Победа над гигантом окрыляла их.

Атака была безумием, но здравого смысла для них более не существовало. Существовал лишь враг и пьянящий азарт битвы. Людей уже было не спасти, но бородачи смело бросились на бронированных врагов. Выжившие человеческие рыцари влились в их строй, отвешивая захватчикам быстрые и точные удары стальными клинками. Став спина к спине, люди и дворфы приготовились принять последний бой. Зеленокожие были лучше подготовлены и вооружены. Доспехи сидели на них как вторая кожа, короткие мечи разили без промаха. Но когда пыль, поднятая дерущимися, улеглась, поле боя оказалось залито не только кровью подземных воинов: среди них валялось немало трупов гоблинов с неестественно вывернутыми конечностями и отпечатками смертельной хватки на шее. В груди одного из павших торчал клинок рыцаря, который владелец так и не выпустил из рук. В глазах бывалых налетчиков читалось давно забытое чувство - восхищение, смешанное с трепетом перед безумной храбростью.

Раненые, оставшиеся в лазарете, так и не дождались врача. Он не мог при прийти к ним из могилы, и палата медленно превращалась в жуткий братский склеп. Лишь пара призраков следила за героями, которые медленно впадали в беспамятство от ран и жажды. Казалось, глаза туманных видений неестественно блестели.

Когда захватчики добрались до госпиталя, путь им преградил дезертир. Из-за пазухи он достал чудесную кружку. Мастерски изготовленная из гранита и инкрустированная золотом, она стала бы украшением стола любого монарха. Но для мастера она представлялась чем-то гораздо более ценным. Он был уверен, что даже самый жестокий тиран не решится уничтожить артефакт, и память о героических защитниках крепости будет жить вместе с ним. Кружку украшал рельеф, изображающий дворфа, убивающего гоблина голыми руками. Аккуратно спрятав драгоценность в нишу в стене, мастер бросился на врага с чувством выполненного долга и улыбкой на лице. "Успел!" - прошептал он про себя.

Назад

likot