Дварфийские хроники
RU| EN


Метки облако/список



Во имя Господне и во славу Его. Монахокрепость. Часть пятая.

04 Май 2012, 12:24 Рейтинг: 55 [+]


Ne projicias me a facie Tua; et Spiritum Sanctum Tuum ne auferas a me.

Жизнь постепенно вернулась в прежнее русло. Из раненых никто не погиб, и даже брат Ираклий, тело которого было превращено в сплошное месиво, где целыми оставались лишь правая рука и ступни ног, постепенно приходит в себя и надеется на выздоровление. После нападения мы отдали сестрам почти всю свою еду, а так же сбросили коня и ламу, и кроме того, тушу оленя, чтоб они могли наесться впрок. Сестра София умерла от голода, когда пища сыпалась сверху, как небесная манна, не дотерпев, какого-то часа, а может быть, минуты. Первое время они кричали и обвиняли нас в своих несчастьях. Они говорили о том, как им приходилось есть вредителей и паразитов, жаловались, что должны были смотреть, как их сестра умирает на их глазах. Благочестивая сестра Иоанна винила нас, что мы не уберегли брата Аарона, рассказывая, как страдает его дочь. Естественно, нам некогда было выслушивать этот бабский плач, недостойный монахинь и через некоторое время не найдя с нашей стороны понимания они угомонились и пришли в нормальное состояние духа. Скорей бы мы докопали до подземелья и избавились хотя бы от худшей части из них. Но в целом – Господь миловал нас, и жаловаться на судьбу было бы грешно. Брат Иадор сразу после выздоровления устроил небольшой праздник для друзей, а отец Кондрат собрал нас и изрядно насмешил, сказав, с самым серьезным видом, что если уж мы признали его настоятелем, то он надеется, что клетки не будут продаваться ни при каких обстоятельствах. Даже сестра Варвара заметив некую перемену, которая произошла в нас, смирилась и отправилась в женскую часть обители.
Копая вглубь в поисках пещер, пригодных для жизни, куда мы могли бы поскорее отправить изгнанников, наши шахтеры обнаружили золотую жилу. Надеюсь, мы успеем обработать руду и выплавить что-то ценное, до приезда торговцев. На этом уровне мы застряли надолго – приходится довольно далеко ходить. Простой перерыв на обед для шахтера останавливает работу на продолжительный срок. Отец Кондрат засел в кузне и спустя сутки с гордостью продемонстрировал нам свою новую статую – человеческая девочка, в окружении дварфов.
- Похожа? - спросил нас отец-игумен.
Мы не знали, что ответить. Даже если мы видели ее когда-то, все люди довольно сильно похожи между собой, на мой взгляд.
- Она была у нас здесь? - уточнил брат Марк.
Отец Кондрат фыркнул:
- Была? Да она ведь командовала нашим ополчением той зимой! Неужто вы позабыли?
Он выглядел разочарованным в наших умственных способностях. Сомневаться в качестве статуи не приходилось – оно было идеальным. Если бы кто-то из нас видел эту девочку, то непременно узнал бы ее. Но если можно было предположить, что каким-то чудесным образом мы не предали значения ее присутствию в монастыре, то как она могла командовать нашим ополчением?
- Батюшка, разве не я всегда командовал ополчением? – брат Уриил терпимо относился к чудачествам блаженного отца Кондрата, но, вероятно, до тех пор, пока они не касались его самого.
- Не считая того случая. Или ты забыл, когда я вторично назначил тебя?
Это была странная история. Действительно, однажды отец-игумен собрал нас для того, чтоб сообщить, что вновь назначает брата Уриила командиром ополчения. Тогда мы лишь пожали плечами и удивились – разве кто-то снимал его с этой должности?
- Вот как раз до того она и руководила нашим войском. Ее звали Бакс, неужели вы уже забыли?
Теперь оставалось понять: это видение посетило его недавно, или он жил весь этого год, убежденный в реальности событий, которых не было. Едва ли это имеет значение, просто интересно. Видимо, мое недоумение отразилось на моем лице, так как брат Марк ободряюще похлопал меня по руке и шепнул на ухо:
- Такая статуя потянет под десять тысяч, даже без инкрустации. Какая разница, существует эта девочка или нет? На цене это не отразится.
Следующим достижением блаженного отца Кондрата в области искусств, стала идеально сработанная золотая клетка, которую он установил у себя в спальне и переселил туда всех котят, которые до того находились в общем зале. Освободив таким образом Sikellogem – чугунную клетку-реликвию, он дал нам понять, что пора бы организовывать основательную темницу для провинившихся. Но внезапное известие снова отвлекло нас от повседневных забот. Несколькими слоями грунта ниже того уровня, где мы обнаружили золото, были вскрыты подземные пещеры. Если бы мы не застряли на раскопках драгоценного металла, то давно могли бы докопаться до них. Даже мельком глянув на открывшееся пространство, я понял, как правильно мы поступили вначале, приняв решение не копать вниз, в сторону Владыки Ада. Великое искушение открылось моему взору. Все стены подземелья испещрены ценными металлами с вкраплениями драгоценных камней на любой вкус. Здесь не только золото, но так же серебро и платина и даже редкий, хоть и не представляющий особой ценности, но часто доставляющий проблемы капризным дворянам висмут. Алмазы всех возможных пород, кристаллы, сапфиры и рубины, не говоря уж о ценных породах подземной древесины и толстошлемниках, которых нам так не хватает для приготовления вина. Не так просто отказаться от всего этого. С того места где мы находимся воды не было видно, а идти вглубь может быть небезопасно. Я считаю, изгнанники сами должны найти себе воду. А если воды здесь нет – такова воля Божья. Мы не держим их тут, они могут попытаться уйти подземными туннелями, которые тянутся сквозь весь Божий мир. В любом случае, мы не узнаем об их судьбе.
Как понятно из моего рассказа, отец Кондрат занимает пост игумена скорее по необходимости, чем заслуженно. Да, конечно, он создал первую реликвию в нашей обители, да и вообще совершил больше количество подвигов духа. То что он не от мира сего, конечно, является плюсом для христианина, но доставляет хлопоты в управлении монастырем. Что и говорить, из-за своих странностей отец Кандрат едва ли пользуется популярностью. Не считая его кошек, во всей обители найдется лишь пара монахов, которые могут назвать его своим другом. Это братья Уриил и Моисей. Признаться, учитывая теплые отношения брата Моисея с отцом настоятелем, мы все полагали, что батюшка давно забыл о нарушенном Моисеем обете. Конечно, не то, чтобы забыл, но назначил приемлемую в такой ситуации епитимию. Посты, поклоны, тяжкий труд. В любом случае, мы-то считал, что эта история уже забыта. Каково же было мое удивление, когда я заметил брата Моисея, закованного в броню и вооруженного молотом, вместо привычной кирки, понуро шагающего в сторону подземелья. Расспросив его о том, что произошло, я узнал, что его покаяние лежит через поиск воды для сестер. Он должен один обследовать пещеры и найти источник воды, тогда он может вернуться и его грех будет отпущен. Каюсь, недоумение завладело мной так сильно, что после того, как брат Моисей ушел, я направился в келью отца Кондрата. Я застал его за разглядыванием котят в клетке.
- Отче, брат Моисей наш лучший плотник. Не хватит ли нам терять наши жизни за сестер? Пускай они сами исследуют свои пещеры.
- А друг ли ты брату Моисею? – спросил меня батюшка.
- Я испытываю к нему христианскую любовь, как ко всем прочим братьям и признаю его большую пользу для обители. Но я не мог бы сказать, что мы особо дружны и мое заступничество продиктовано доводами разума, а не личными чувствами.
- Вот видишь, - отец Кондрат вздохнул, - ты ему не друг. Но я-то друг ему, а значит, моя обязанность уберечь его от мук Ада за нарушенный обет. На тот случай, когда моего заступничества недостаточно перед Богом, епитимья должна быть справедливой, чтоб ни у самого Моисея ни у Господа на Страшном Суде не оставалось сомнений, в справедливости его искупления.
Для расширения полей мы установили возле озера помповый насос. Так как качать никто не умеет, на эту должность назначили брата Боголепа, который еще не успел отличиться чем-то полезным. Но брат Боголеп мгновенно побледнел и сказал, что качать не будет, до тех пор, пока шахтеры не прокопают пологий спуск в озеро. Мы стали смеяться и успокаивать пугливого монаха, объясняя, что нет никаких причин для беспокойства, но он стоял на своем.
- Сий день и сей час я видел во сне, - сказал нам брат Боголеп. – Было мне такое видение, что батюшка велит мне качать этот самый насос. И после смывает меня волна и падаю я на самое дно озера.
- И что, утонул? – стали спрашивать монахи.
- Господь миловал, - облегченно выдохнул брат Боголеп, - По Божьей воле смог я дышать под водой, до тех пор, пока шахтеры не выспались, и лишь после не прокопали ко мне пологий спуск. Да только страшусь, что в сей раз такого чуда уж не будет.
Братья загалдели, посмеиваясь над страхами чудного монаха.
- Ишь ты, Бог его спас, а он боится!
- Верно говорит, береженного Бог бережет.
- Не все тебе вино хлебать, хоть во сне водицы испей!
Брат Боголеп заулыбался своим мыслям и ответил так:
- А вот и не скажи, брат. Первое, что сделал я в своем видении, как только вылез из под воды на Божью землю, так это в погреб побежал, уж очень пить хотелось!
Братья снова засмеялись.
- Пить во сне захотел, вот и приснилось ему, что в озеро упал, - сказал брат Иннокентий, но отправился делать пологий спуск в озеро.
История сия не стоила бы пересказа, да только брат Боголеп, качая воду и впрямь упал в озеро и непременно утонул бы, не будь предварительно прокопан путь наверх.
Мы радостно встречали брата Моисея, вернувшегося не только живым, но и с благими вестями. Ему удалось обнаружить воду в одном из отдаленных тупиков подземелья, так что, изгнанники больше не смогут докучать нам своим присутствием. Может это странное совпадение, но Брат Моисей рассказал, что в темноте подземелий ему были видения. Ему грезилось, что он обходит эти пещеры уже не в первый раз, сражается с троглодитами и даже спит на каменном полу. Он думал, что провел под землей не менее месяца, на самом же деле, его отсутствие по сроку было почти незаметно. Он прошел напрямую, прямо к воде и сразу вернулся, но по его словам, он нашел ее так быстро, лишь потому, что ему казалось, будто он блуждал по этим подземельям до того. Мы подивились такому количеству дивных знамений, а вот брат Уриил заметно приуныл.
- Я умру, - сказал он мне, когда монахи разошлись по своим делам, - мне тоже было видение.
- Господь сохранит, брат, - стал успокаивать я старого друга, - У всех были только благие видения, предостерегающие нас от опасности. Брату Бголепу привиделось, что он упал в озеро и он, хоть и упал, но благодаря предостережению сумел избежать гибели. А ты что видел?
- Я выбежал наперерез вору из задних ворот и попал в засаду. Ну уж, как минимум, теперь я знаю, что убить в одном бою пять гоблинов это одно, а отбиться от пяти гоблинов самому – это другое. Я возгордился и думал, что стал легендой, а оказалось, что в одиночку не способен ни на что. Может ты и прав – это предостережение, которое научит меня смирению и осторожности.
- Это не изменит того, что ты действительно легенда.
Как я и опасался, мы не устояли перед соблазном хоть немного обогатить монастырь за счет подземных богатств. Но все же, отцу Кондрату удалось обуздать алчность, не только свою, но и нашу и мы ограничились лишь малым количеством платины. Монахи вынесли последний кусок руды, и после того, как охрана удостоверилась, что никого не забыли, люк был закрыт. Больше мы не вернемся сюда, ведь после того, как сюда спустятся изгнанники, мы не должны пересекаться с ними.
Продолжая череду странных видений и пророчеств, отец Кондрат велел нам готовиться к встрече с гостями, так как видел во сне, как к нам прибывает торговый караван. По его заверениям, на караван нападут гоблины, и в таком случае, нам лучше не вмешиваться, так как наши силы истощены, а охраны торговцев вполне хватит для обороны. Не будь я монахом, я бы высмеял такие заявления. Ведь и без того известно, что торговцы приходят в одно и то же время, и довольно часто за ними следуют бандиты. Когда один из дворовых псов зачем-то залез на строящуюся стену храма и залился громким лаем, мы подумали, что так он приветствует караван. Но его лай был все злее и громче, так что нам не понадобилось никаких видений, чтоб понять – это гоблины.
Мы издевались над ними, как над детьми, попеременно открывая то один вход, то другой. Гоблинская свора растянулась змейкой, вдоль стены, не зная, в какую сторону бежать. Внезапно на северо-западе появился ожидаемый нами торговый караван, курс которого не мог пройти иначе, кроме как вдоль той же самой стены, под которой растянулась язычники. Догадавшись, что охрана, двигающаяся плотными рядами, сметет их разрозненную банду, гоблины остановили свой выбор на том входе, который был дальше от надвигающихся стражей и наперегонки побежали к нашим главным воротам. Признаться, мы были не против, чтоб караванные стражи поспособствовали решению нашего затруднительного положения, но просто закрыть ворота и оставить их наедине с гоблинами было не только не по-христиански, но и слишком очевидно. Что бы мы сказали посланнику архиепископа? Но наш план растягивания противника дал свои плоды, и четверо поднятых по тревоге воинов смогли отбить превосходящие, но разрозненные силы врага. Брат Уриил, напуганный пророчеством смерти, особо не геройствовал и позволил проявить себя другим бойцам.
Караванщики расположились на площади, но мы не стали выносить товары со склада. Первым делом было необходимо разгрести ворота от трупов и экипировки гоблинов, чем мы и занялись. Трупы отправились на свалку, а одежда и бесполезные железки на торговую площадь. На цепь у ворот усадили новых псов, взамен погибших. Мы спешили, так как догадывались, что где-то бродит минимум еще одна гоблинская свора, и лишь сделав все необходимые приготовления, смогли заняться торговлей. Недостатка в товарах у нас не было – помимо гоблинского хлама мы предлагали изделия из золота. Не хватало рабочих рук, чтоб перенести все это на площадь, поэтому обмен затягивался. Неожиданно мы услышали тревожный собачий лай со стороны ворот. Вскоре с той стороны прибежали испуганные монахи. От них мы узнали, что гоблины открыли ворота и практически беспрепятственно входят в монастырь. Как такое могло произойти? Неужели мы забыли закрыть засовы? Что это? Глупая оплошность или измена? Бежать навстречу врагу разрозненной толпой было неблагоразумно, и нам пришлось оставить боевых псов на верную гибель, сосредоточив своих воинов на торговой площади, за рядами охранников каравана. В этом бою мы победили без труда. Итог сегодняшнего дня: четверо погибших псов и двое раненых с нашей стороны, еще несколько раненых стражей каравана и две отбитые атаки гоблинов. Из-за этого мы не успели уладить все торговые вопросы и караванщики стали собираться еще до того, как мы выменяли у них все, что было намечено. Гоблинское тряпье стоит дешево и для обмена на одну хорошую кирасу приходится перетащить целую гору вещей, а тут еще брат Каллистат попросил не отдавать торговцам золотую статуэтку, изображающую смерть его дочери Юнии, сработанную братом Герасимом. В целом – это не так уж важно и мне кажется, что небеса вновь благоволят нам.

Брат Уриил осенил себя крестным знамением и поплевал на ладони. Гоблинов заметили с северной стены, перед закрытыми воротами, так что, спешить некуда. Сейчас был открыт лишь один проход в монастырь – подземный ход, далеко за рекой. Они побегут туда. Очень долго, очень далеко. Потом мы запрем и эту дверь, но откроем северные ворота, и они побегут обратно. Так можно было продолжать бесконечно, но зачем тянуть? Пускай все решится быстрее. Как только они растянутся настолько, что мы сможем создать численный перевес хоть на одном из участков поля боя, мы ударим на них. Но отцу Кондрату казалось, что мы сможем мотать их до тех пор, пока братья будут носить сестрам необходимые компоненты для создания новой реликвии – одна из монахинь почувствовала снисхождение святого духа и взялась за работу. Их вел в бой человеческий священник. Да, именно так. С тех пор, как люди навязали язычникам свою унию, такое случалось совсем не редко. Миссионер, несет бедным дикарям Божье слово. Ничего страшного, что они питаются трупами, главное, чтоб подчинялись их Папе и нападали на сторонников Патриарха Единственно Правильной Веры. Этого достаточно, чтоб называться христианином, в их понимании. Ничего, они свое получат.
- Не копайтесь, братья. Время есть, но не затягивайте. Сбор в туннеле под ручьем. Если они растянут свои силы, пока добегут, ударим сразу, так что, будьте готовы. – он двинулся первым на условленное место.
Как только гоблины отбегут от северных ворот, кто-то из монахов откроет северные ворота, чтоб немного дернуть отставших гоблинов на себя и снова закроет, растягивая их отряд еще сильнее. Время есть, спокойно.
Брат Иов открыл дверь. Раздался лай пса и испуганный возглас. Как только засов с калитки был снят, дверь распахнулась под ударом ноги гоблинского воина. Пока первый отряд язычников бежал вокруг стены, отвлекая внимание караульных, второй отряд затаился у самых ворот, ожидая этой самой минуты. И мы купились на этот трюк. Пустые ворота, охраняемые только одним сторожевым псом, брат Иов, которого уже можно вычеркнуть из списка живых и наш единственный боеспособный отряд, разрозненный и полуэкипированный, двигающийся в подземелья, в совершенно противоположном направлении.
- Тревога! В здания! Быстро! Закрыть все двери!
Сработала ловушка, и один из врагов оказался в клетке, но это не спасет положения. Сейчас необходимо собрать воинов в единый кулак, так, чтоб они не атаковали врага поодиночке. Пускай монахи просто запрутся или бегут, что есть мочи. Нельзя об этом думать. Мы – последняя надежда братьев. Сейчас пожалеешь одного и весь монастырь погибнет. Все должно быть правильно.
- К главным воротам! Под защиту псов!
Крик брата Уриила был слышен на весь монастырь. Если братья сумеют собрать хотя бы четверых воинов у восточных ворот, а гоблины за это время разбегутся по крепости, то этой ударной силой можно будет очистить двор, метр за метром. Но какое там! Юродивый брат Тит набросился на гоблина, нанеся ему рану, но не выдержав боя против троих соперников упал в лужу крови. Затем этот же номер исполнил брат Тихон. А потом и брат Герасим. Если бы они не глупили, а собрались хотя бы втроем, у них были бы шансы. Но нападая поодиночке им удалось лишь нанести врагам несколько ран и героически погибнуть. Брат Герасим задержал врагов дольше всех. Под его молотом пал на землю один из нападавших и казалось – продержись он еще несколько секунд и враги могут дрогнуть. Напрыгнувший человек-священник отрубил ему правую руку одним ударом своего меча и брат Герасим, потеряв оружие, побежал, разбрызгивая кровь по траве. Но настало время для мести. У восточных ворот собрались трое – Уриил, Иадор и Иона. Второй отряд, под предводительством брата Моисея экипировался внутри запертых покоев. Во дворе монастыря царил хаос. Лаяли собаки, кричали раненые, бегали перепуганные монахи, гоблины настигали их и убивали. Теперь настал черед умирать и гоблинам. Гоняющиеся за безоружными монахами, опьяненные от безнаказанности, они представляли легкую добычу. Один, второй, третий. Во втором отряде язычников тоже был человек. Не священник, просто солдат. Он держался немного дольше, но тоже пал, под ударом булавы, отступая по каменной рампе, возле склада с древесиной. Из трапезной выбежали вооруженные монахи и тоже вступили в бой. Еще один отряд, не имея оружия, побежал к воротам, чтоб не позволить никому из врагов выйти из монастыря живым.
- Бей, кто в Бога верует!
И они били. Тут и там раздавались звуки боя, из склепа в каменную дверь стучал запертый язычник, закрытый там ловким монахом, успевшим выскочить у врага перед носом и задвинуть засов. Но и гоблины не собирались отступать. Герасим истек кровью и погиб. Монастырь разом остался без бронника и оружейника. Человеческий священник настиг отца Кондрата. Тот был слишком толст для быстрого бега и слишком наивен, чтоб запереться в келье. Был настигнут и убит легендарный мастер по арбалетам, создавший знаменитый лук-реликвию. Решающий момент близок. Вожак гоблинов – священник Улько Улетон и брат Уриил шли сквозь ряды противников друг другу навстречу. Сверкал серебряный меч, разя монахов, крушила кости гоблинов тяжелая булава. Вот между ними несколько метров, пять, четыре, три… Брат Уриил положил булаву на плечо, готовя удар, и подсел пониже, накрывшись щитом. Сейчас он покажет, чья вера крепче, сейчас все узнают, кому помогает Бог. Он встретился взглядом с Улько, тот шел прямо к нему и улыбался. В тот же миг он почувствовал толчок и резкую боль и даже не успел понять, куда пришелся удар. Он увидел свое тело, падающее в траву от единственного сокрушительного удара, который нанес даже не вражеский священник, а воспользовавшийся моментом гоблин из его свиты. Он смотрел в свое залитое кровью обезображенное болью лицо и не мог поверить в происходящее. «Это все? Я умер? Монастырь пал? Бог не спас нас?» Он не чувствовал тела и как будто находился над панорамой битвы, но чувство неправильности происходящего и досады стало наполнять все его существо и рваться наружу. Он не выдержал и закричал. С криком он проснулся и сел в кровати.
Я молча выслушал рассказ брата Уриила и лишь потом позволил себе уточнить некоторые детали.
- Священника звали Улько? А как ты это узнал?
- Это же сон. Я знал не только его имя, но и историю его жизни. В детстве его украли воры, но не гоблины. Впрочем, это не важно.
- Именно так брат, это лишь сон и это не важно. Ты запомнил имена и события, которых не было. Брат Иов – кто это? Какой-то артефактный лук, о котором ты говорил – но у нас нет никакого лука. Ведь после первого предзнаменования все прошло хорошо. Господь сохранит.
В трапезную вошел брат Моисей, экипированный к бою. После отбитого совместно с караванщиками штурма мы все еще опасались выходить наружу и держали ворота на засовах, подозревая, что где-то бродит еще один отряд, но стража была отпущена к мирному труду.
- Спасайся, брат! На какую войну собрался?
- Спаси, Господи, - взгляд брата Моисея был мрачен, - Отец-игумен отправляет меня проверить, чист ли путь до келий сестер. Заодно узнаю, изгнали или нет троих ослушниц.
- А если путь перекрыт гоблинами? Это же верная гибель. Почему тебя? – монахи сочувственно качали головами и выражали непонимание поступком настоятеля.
- Батюшка считает, что мое покаяние за нарушенный обет не завершено.
Я был поражен таким пристрастием батюшки Кондрата к спасению души брата Моисея.
- И когда же ты искупишь свой грех, по его мнению? Ты и так рисковал жизнью и много сделал для обители.
Брат Моисей не ответил и молча направился к выходу. У дверей он обернулся и сказал, о чем думал:
- Мне кажется, что в его глазах я искуплю грех лишь ценой своей жизни.
Он вышел, монахи молчали. Потом брат Уриил шепнул мне, склонившись над столом:
- Он выживет, ничего страшного не произойдет. А три сестры, которых изгнали, погибнут в подземелье, убитые пещерным крокодилом.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Я знал об этом, в своем сне. И брат Моисей был в нем, живой и здоровый.
Я сделал в госпитале все от меня зависящее, поэтому был удовлетворен, когда узнал, что все больные излечились и покинули палату. Конечно, кроме брата Ираклия, сильно израненного еще в прошлом бою и Кукши, который лишился ноги и вероятно проведет в койке всю оставшуюся жизнь. Брат Тихон прямо из госпиталя отправился в трапезную и устроил праздник, который изрядно напоминал забастовку шахтеров, так как вместе с ним гуляли и братья Кирилл с Иннокентием. Каково же было мое удивление, когда, войдя в палату, я обнаружил, что койка маленького Кукши пуста. Я не успел поразмыслить об этом, так как во дворе монастыря раздались крики и послышалось бряцанье брони бегущих стражников. Позже я узнал, что были пойманы и убиты двое воров, а из мешка одного из них достали Кукшу. Не понимаю, как вор сумел украсть его из палаты, где тот находился вместе с братом Ираклием. Возможно, именно эти воры открыли дверь последней волне напавших гоблинов, но неясно, как они могли скрываться все это время внутри монастыря. Это было последнее тревожное событие за последнее время. Отец Кондрат снова требует создания клеток и сам же их делает, затем заказывает изделия из биллона, которым мы запаслись впрок, привыкнув к его странностям. Словом – все полностью нормально. Мы снова открыли ворота и возобновили строительство за пределами монастыря. Есть множество задумок, которые необходимо воплотить. С двух сторон от северных ворот мы установили ловушки – одну с клеткой и вторую, наполненную топорами и моргенштернами гоблинов (кнуты и плети мы решили отдать изгнанным сестрам, они пригодятся им для обороны и самоистязаний). Брат Уриил лично проконтролировал установку ловушки с клеткой, сказав, что именно в этом месте она будет особенно эффективна, хотя и недостаточна. Не смотря на то, что работы невпроворот, братья проводят много времени в зале для тренировок.

Назад

likot